Любовь распята. Я должен жить - Иван Державин

Любовь распята

Я должен жить

Иван Васильевич Державин

© Иван Васильевич Державин, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга первая хроника постсоветских

времен «В круге втором».

Россия-Сука, ты за все ответишь

Эта страна должна испить всю

горькую чашу до самого дна

Вместо пролога

– Мамочка, мамочка, смотри, какая девочка!

Светлоголовый мальчик лет пяти одной рукой тянул за подол платья совсем юную маму, а другой указывал на стоявшую у ворот детсада малышку с длинными шоколадными косичками.

Ольга, следуя привычке работников детсада судить о детях по их родителям, бросила взгляд не столько на девочку, сколько на державшую ее за руку молодую женщину в черном строгом костюме. У нее были гладко зачесанные цвета спелой вишни волосы, собранные сзади в огромный узел, отчего голова казалась гордо поднятой. Костюм плотно облегал высокую стройную фигуру. Узкая юбка чуть ниже колен не скрывала великолепные сильные ноги. Ноги балерины, отметила про себя с завистью Ольга, сама некогда занимавшаяся в балетном кружке. Как раз ее ноги, слегка полноватые, не устроили преподавателей.

Она перевела взгляд на девочку и была поражена разительным сходством с мамой. Такие же густые, судя по толщине косичек, волосы, тоненькая, но не хилая фигурка и прямые ножки.

– Губа у тебя, мой зайчик, не дура, – наконец ответила она сыну.

Но он уже не слышал ее. Не спуская глаз с девочки, он бочком, однако довольно смело, направлялся к ней.

Девочка слышала слова мальчика, и ей понравилось, что они относились к ней. Она с гордостью взглянула на маму, но та в этот момент спрашивала, где найти заведующую, и не слышала, что сказал мальчик. А когда девочка увидела, что мальчик идет к ним, она почувствовала беспокойство, и ей захотелось спрятаться за маму, но не сделала это, а лишь прижалась к ее руке, продолжая, однако, наблюдать исподтишка за ним. Она обратила внимание, что он был крупным и аккуратно одетым, и это понравилось ей, но, чтобы не показывать это ему, подошедшему совсем близко, она демонстративно уставилась в сторону от него

Он терпеливо дождался, когда она, наконец, остановила на нем взгляд огромных зеленых в золотистых крапинках глаз, затем протянул ей руку и сказал:

– Я Костя Верхов. А тебя как зовут?

В его глазах было столько дружелюбия и доброты, что девочка отстранилась от маминой руки, выпрямилась и ответила, потупив взгляд:

– Я Надя Зорина.

Так как ее правая рука была зажата в маминой руке, то она протянула ему левую, отчего рукопожатия у них не получилось, и они соприкоснулись лишь кончиками пальцев, но Костя все же сумел на миг сдавить их своими.

– Ты будешь в моей группе? – спросил он с надеждой.

Надины плечики приподнялись и опустились, и она опять посмотрела на маму, которая на этот раз обратила внимание на мальчика.

Какое у него серьезное лицо и чистые, как родничок, глаза, подумала Наталья Сергеевна, отметив также уже наметившиеся черты мужской красоты: прямую осанку, ямочку на подбородке, темные в разлет брови и крупные кудри довольно длинных русых волос. Нередко возникавшее у нее желание иметь сына сейчас ярко вспыхнуло, и рука сама потянулась к головке ребенка.

– И как же тебя зовут? – спросила она ласково, трогая его кудри.

– Костик, – ответила подошедшая к ним Ольга. – Он так назван в честь его обоих дедушек. – Она улыбнулась так искренне и мило, а улыбка ей очень шла, что это неожиданно для Натальи Сергеевны ей понравилось, хотя лицо ее осталось непроницаемым. – А вы знаете, я вдруг открыла в себе, что, кажется, не буду привередливой свекровью, если самый первый выбор моего сына сразу пришелся мне по душе. Иногда мне хочется иметь дочь, и сейчас мне показалось, именно такую, как ваша. Только вы не подумайте, ради бога, что Костик у нас такой ловеласик. Скорее наоборот, девочек он совсем не жалует. А тут вдруг на него что-то нашло. Ведь разглядел, оценил и сам подошел. Надо же! Настоящий мужчина! А вы привели дочку в садик? Сколько ей лет? Четыре есть? Хорошо бы ее записали в одну группку с Костиком. Ой, извините, я не представилась. Меня зовут Ольга Константиновна, можно просто Оля. Я работаю здесь музыкальным работником. Из самой, к сожалению, ничего путного не вышло, зато я люблю выявлять и развивать музыкальные способности у детей. У Костика слух есть и совсем неплохой, но он у нас больше читать любит. А еще может считать. Цены в магазине складывает лучше меня, правда. Ой, что-то я слишком расхвалила его, как будто сватаю вам. А вы кем работаете? Я еще даже не знаю, как вас зовут, а уже вся изболталась.

Слушая Ольгу, Наталья Сергеевна вначале раза два нахмурилась, однако, приглядевшись к ней повнимательнее, а главное, почувствовав, что от нее исходит неподдельные добродушие, она заулыбалась и не только представилась, а, удивляясь себе, рассказала, что Наде через полтора месяца исполнится четыре года, что совсем недавно они переехали в трехкомнатную квартиру в этом квартале, и что школа, где они с мужем работают, он – учителем истории, а она – математики, находится теперь даже ближе к дому, и что единственное неудобство – это то, что дочь приходится отдавать в детский садик, так как теперь сидеть с ней некому: бабушка, мама Натальи Сергеевны, два месяца назад умерла, а больше никого у них здесь нет. Ольга хотела возразить, что, напротив, Наденьке полезно перед школой походить в садик, чтобы приобщиться к коллективу, но в это время вдали показалась заведующая, и женщины с сожалением вынуждены были расстаться.

– А где же наши дети? – опомнилась и забеспокоилась Наталья Сергеевна, озираясь вокруг.

– Мой знакомит вашу с игровой площадкой. Костик! Веди сюда Наденьку!

Дети подошли, держась за руки. Матери, улыбаясь, переглянулись, однако во взгляде Натальи Сергеевны была некоторая настороженность: рано еще дочери дружить с мальчиком.

– Очень хороший мальчик, – проговорила, как бы читая ее мысли, пожилая полная заведующая, глядя вслед Ольге и Косте. – Я тридцать лет работаю с детьми и, как правило, не ошибаюсь в своих предсказаниях о будущем ребенка. Я не только гены имею в виду, хотя они играют немаловажную роль, а свое первое интуитивное впечатление. И вот, когда я смотрю на Костю, я не могу избавиться от чувства, что передо мной необычно светлый ребенок. И очень умненький. Вы не представляете, в неполные три года он знал наизусть «Бородино». Можно, конечно, говорить о редкой памяти, но вы бы слышали, как он читает! Схватывает все нюансы стихотворения, для его возраста казалось бы непосильного.

Надю определили в Костину группу. Он был несказанно рад этому и не отходил от нее ни на шаг. Она, в свою очередь, с удовольствием играла с ним.

А вскоре сошлись и их родители. Встречавшиеся почти ежедневно в саду мамы неизменно перекидывались парой слов, а иногда и делились житейскими проблемами, поглядывая на игравших рядом детей. Приблизительно месяца через два после их знакомства Наталья Сергеевна поинтересовалась у Ольги (кстати, они так и обращались друг к другу: одна по имени-отчеству, другая – просто по имени), есть ли в саду группа-продленка, где можно было бы оставить дочь после работы часа на три-четыре. Ей, сообщила она, неожиданно предложили два билета в Большой театр на «Аиду».

– О чем речь? – ответила Ольга. – Я с удовольствием возьму Наденьку к себе. Костик с ума сойдет от радости. А группы такой нет. Вроде бы собираются открыть после Нового года.

Наталья Сергеевна не любила быть обязанной кому бы то ни было, но другого выхода у нее не было: знакомыми, кроме Ольги, на новом месте она еще не обзавелась. Она растроганно поблагодарила, пробормотав о своем теперь вечном долге и пообещав вернуться из театра поскорее.

Но сделать это им не удалось. Такси они не поймали, только потратили время, пригородная электричка ушла перед самым носом, и они появились у Верховых далеко за полночь. Каково же было их удивление, когда они увидели накрытый стол. Особенно настойчив был в уговорах остаться Костин папа, Алексей Константинович («Ну, пожалуйста, хотя бы на полчаса, пожалуйста»), который им обоим сразу понравился. Он был настолько высок и широк в плечах и к тому же начал седеть, что в сравнении с ним сухой и поджарый Дмитрий Иванович со своими метр семьдесят пять казался подростком. Но на мужественном лице Алексея Константиновича была такая радушная улыбка, а глаза так искренне умоляли, что устоять было невозможно. К тому же дети сладко спали, Надя на Костиной кроватке, а он сам на тахте рядом, завтра был выходной, и они остались. Уже после первой рюмки Алексей Константинович предложил им перейти на «ты» и без отчества, мотивируя тем, что в доме у него бывают только близкие друзья. Не смогла это сделать только Наталья Сергеевна, и, глядя на нее, Ольга. Но на них мужчины махнули рукой. Дмитрий Иванович при этом рассказал, что его жена даже родную мать на вы называла.